ne_letay | (no subject)

КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ДЕТЕЙ

«Пройдет какой-нибудь десяток лет, и не останется на свете русских людей, которые помнят о тех мальчиках в военной форме, которые внешне, а еще более внутренне, так отличались от своих сверстников, учившихся в гражданских учебных заведениях. Особняком, не сливаясь с ними, держали себя эти дети и юноши, носившие имя — «кадет», как бы сознавая себя членами особого ордена, к которому русская, дореволюционная интеллигенция относилась, если не враждебно, то, во всяком случае, с некоторым осуждением. Кадетские корпуса не пользовались в штатских кругах, да и не могли пользоваться, популярностью, так как жили совсем другими идеалами, поклонялись иным богам и дышали иным воздухом. Их мировоззрение было ясным и простым, и это мировоззрение культивировалось только в старых стенах кадетских корпусов, независимо от цвета их погон — душа у всех кадет была одна».
(Г. Месняев, бывший воспитанник кадетского корпуса)

«Болезненно самолюбив и щепетилен; немного нервный и раздражительный, может быстро вспылить, но скоро приходит в нормальное состояние... Застенчив, теряется от неожиданных вопросов, склонен иногда критиковать действия и распоряжения начальства. Очень приветливый и любознательный. Дорожит отпуском. Отличается смелостью и ловкостью. Немного мечтателен и склонен фантазировать. С прислугой вежлив. Несколько неряшлив. К молитве относится внимательно».
(из характеристики воспитанника Морского кадетского корпуса за 1914-1915 учебный год)

...Это сонное, неприличное, утром стыд.
А пока еще ночь, и бесстыдник блаженно спит.
На фото в Царском селе беззащитно обнажены
Глаза Великой Княжны.

Вчера на уроке Закона Божьего схлопотал замечание
За мечтательный вид и бессмысленное мычание.
На вечерней молитве, на ледяном полу, дебил,
Обещал себе и Господу... что обещал - забыл.

На картушке стоя, думал о том, что идет война,
А в Царском меж раненых ходит Она...

Три сестры в милосердном сером.
Среди смрада открытых ран.
Не поверите, доктор Вера, -
Ассистируют докторам.
Инструменты подать нетрудно,
Да не всякой, смекай, с руки.
Бессловесно выносят судна,
Окровавленные лотки.
В перевязках ловчее прочих,
В утешенье калек нежны...
Три сестры - это мать и дочери,
Государыня и княжны
Та, что ростиком поскромнее
И хорошенькая с лица –
То Татьяна. А рядом с нею –
Ольга, старшая. Вся в отца.

«В Первую мировую войну на германском, австрийском и турецком фронтах, в рядах действующих армий участвовало несколько десятков кадет, получивших Георгиевские кресты и медали... Что касается медалей за спасение погибавших, полученных с опасностью для жизни, то почти не было корпуса, где один или более кадет не носили бы на груди эту почетную награду».

поплыли кораблики по кирочной по барочной
весна пришла барышни
все ближе бал кружева цветы
у мари роман гар-де-ма-рин
ослепительной красоты
так уверяет мари
машенька расскажи
он уже признался? в письме?
если он останется жив
поженимся к зиме
там на минных полях
на наших кораблях...

Господа кадеты, Государь отрекся, сегодня занятий не будет.

«Морской кадетский корпус в Петрограде в первые дни революции подвергся нападению бунтующей черни и солдат, во главе с вышедшими из повиновения нижними чинами Лейб-Гвардии Финляндского полка и запасных частей. Директор Морского корпуса адмирал Карцев приказал раздать оружие гардемаринам и старшим кадетам, и корпус оказал бунтовщикам вооруженное сопротивление».

Эх, да развейся, чубчик,
Пойдем барышень ловить,
Кружевца их юбочек
Наматывать на винт!

Фу-ты ну-ты бланманже,
Проглоти-ка девять грамм,
Нынче вам, офицерам,
Место на барже!

Эй, примерь колосничок,
Землячок!..

Мертвецов натащит худая сеть –
Мы ее назовем «net».
Ни один мертвец не поверит в смерть,
Потому что и смерти нет.
Мы рабы, потому что отцы рабов,
Мы нежны, как страна нежна,
Мы себе тату на борту: «любовь»,
Мы тату на корме: «война».
Но у нас давно никакой пожар
Никаких не вызовет мук –
Встал, включил компьютер, потом пожрал,
Помочился, вздрочнул, примолк.
А кадеты мелкие, детский сброд,
Вместо радости спать и есть
Для чего-то пали, и каждый рот
Захлебнулся на слове «честь».
Их позорный пафос сгорел дотла,
Никому не ведомы их дела,
И отчизна их под коня легла,
В золотишко, алмазы, нефть.
А мы такие мертвые, нам легко,
В нас пальни – все выстрелы в молоко.
А потому, что у них-то честь была,
А у нас ни хуя нет.

«От Вел. Кнж. Ольги Николаевны.

Фрагмент письма:

(Тобольск)
Отец просит передать всем тем, кто Ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за Него, так как Он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит, а только любовь...».

Это страшнее любой войны.
Мировая не так страшна.
Только верою скреплены,
Шли безусые мичмана.

На Большой Гребецкой крики ура –
Обороняются юнкера.
«Жизнь – Отечеству, честь – никому».
Это потом повторят и в Крыму.

За мичманами рота – один в один
Шестнадцатилетних гардемарин,
Следом кадеты, каждый кадет -
От девяти до пятнадцати лет.

«Володя, ложись!» – а Володя скажет:
«Кадет перед хамом не ляжет», -
И эти слова, пропадая в дыму,
Договаривать будет уже в раю,
Помня: для тех, кто стоит в строю,
Жизнь – Отечеству, честь – никому.

«На их похоронах генерал Алексеев, стоя у открытой могилы, сказал:

— Я вижу памятник, который Россия поставит этим детям, и этот памятник должен изображать орлиное гнездо и убитых в нем орлят...»

где он, памятник этим мальчикам? нету памяти – правды нет.
умирает в париже машенька, ей почти девяносто лет.

поплыли кораблики по кирочной, по барочной.
весна пришла, барышни!..

Эх, утопленничек, чей ты?
Знамо дело, гардмарин.
Ишь, понавязали, черти,
Не распутать, ёшкин хрен.
А молоденькай, етить!..
Весь холодненькай лежить.
Мать твою, Расею, в душу,
Послужил?..
В море, как хотел, не в сушу
Жисть дитячью положил.
Да, брат, ваше дело бело
Навсегда пропащенько.
Сына матушка любила –
Утопила, как щенка.
Эх, играй моя гармония,
Вяжи на три узла!..
Родила меня маманя,
Да не облизала.

«Желая спасти гардемаринов и кадет, директор Морского корпуса вышел в вестибюль и вступил в переговоры с нападающими, заявив им, что в здание корпуса он толпу не пустит, так как отвечает за казенное имущество, но готов выдать некоторое число винтовок и разрешит делегатам осмотреть все помещения, дабы убедиться в отсутствии пулеметов, в стрельбе из которых агитаторы обвиняли Морской корпус. Однако, в то время, как по приказу адмирала Карцева его помощник — инспектор классов ген.-лейт. Бригер отправился с делегатами для осмотра корпуса, на адмирала было произведено нападение, он получил удар прикладом по голове и был увезен в здание Государственной Думы, где тяжело себя ранил, покушаясь на самоубийство. Заместивший адмирала Карцева ген.-лейтенант Бригер на посту директора корпуса, распустил кадет и гардемаринов по домам и в этот день, в сущности, закончилось 216-летнее служение корпуса Российской империи».

...Откуда бы в детях взялась эта сила,
Огонь этот смертельный откуда возник?
Они, наверно, думали - за ними Россия.
А была ль когда-нибудь Россия за них?..
Она их крестила правою рукою,
Левою рукою хороня.
А они, похоже, верили во что-то такое,
Во что-то такое... понимаете меня?

«Тобольск, 10-го декабря 1917 г.

Душа моя дорогая,

Какая была радость увидеть Твой дорогой почерк и твои вещички. Спасибо за все присланное. Духи так сильно и живо напомнили Твою комнату и Тебя конечно, что грустно. Очень часто тебя вспоминаю и крепко, крепко целую и люблю...
Христос с тобою, родная душка. Еще и еще целую и обнимаю.

Всегда твоя Ольга»